Рубрика: Лонгриды

Васту-шастра в переводе с санскрита «наука строительства», «архитектура». Этому знанию уже 4000 лет, оно основано на наблюдениях, фактах и законах природы. Если я скажу вам, что сегодня солнце встало на востоке и сядет на западе, вы согласитесь. Если я скажу, что завтра будет так же и так же было тысячу лет назад, вы тоже согласитесь. И если я скажу, что с точки зрения Васту на востоке благоприятны широкие окна и открытые пространства, в которые проникает свет, вы сразу поймете, почему так будет всегда и в любой точке земного шара. Некоторые вещи не меняются. Есть северный полюс, есть южный — такова наша планета. У планеты есть магнитное поле. Если я скажу вам, что с точки зрения Васту благоприятно располагать спальное место головой на юг, вам это покажется мистикой или физикой? В Васту нет никакой мистики.

Впервые я обратился к Васту исключительно с прикладной целью — построить свой собственный дом с опорой на серьезный фундамент, а не на мимолетные тренды малоэтажного строительства. Я прожил все законы на своей шкуре и был настолько впечатлен, что сделал проектирование домов и Васту-консультирование своей профессией. Для начала расскажу о том, как развивалась моя жизнь до этого и как пространство определяло ее ход.

Дом, где я жил с рождения и до поступления в институт, имел много восточных энергетических течений. Для мальчика эта квартира была очень хорошей, и мне все давалось легко. Делая уроки и читая за своим письменным столом, я сидел лицом на восток, напротив большого окна. Там было много света и свободного пространства, и именно в этой зоне я проводил большую часть дня. В результате я хорошо учился, не прикладывая чрезмерных усилий. Я делал успехи в спорте, был активным, деятельным и почти никогда не болел. В моем внутреннем мире царили порядок и гармония. Так восточные энергии определили мое детство и юношество.

Но в той квартире, несмотря на благоприятный для моего взросления и развития восточный сектор, был наглухо закрытый север. Слабые северные течения проявлялись в виде очень скромных финансовых возможностей моих родителей.

Позже, во время учебы в институте, я жил в квартире с хорошим востоком, но отрезанным юго-западом: в том месте, где должен быть юго-западный сектор квартиры, располагалась шахта лифта. Учился я, надо сказать, хорошо и легко — восток как-никак, а вот той самой опоры под ногами, заземленности, которую дает юго-запад, не чувствовал. У меня были разные интересы, способность и желание пробовать себя в чем-то, но это все не доходило до конкретного воплощения. В результате у меня были сложности как в личной жизни, так и в работе. Были должности и роли, которые мне нравились, но на всех них я не хотел задерживаться, не видел это делом своей жизни. Конечно, я был угнетен — мне хотелось найти призвание, свой собственный путь. Сейчас я понимаю, что до женитьбы так и не встал на ноги.

После того, как мы с моей женой Еленой стали жить вместе, у меня была возможность ощутить, что означает преобладающий запад: как раз в такой квартире мы поселились. У нас было множество разногласий, мы спорили, серьезно придирались друг к другу, а параллельно у нас обоих обострились взаимоотношения с родственниками. Вот такая проверка западом.

Позже, когда мы начали строительство на своем участке, я снова столкнулся с тем, что означает запад в плохой реализации, — затяжные дела. Дорога к участку подходила как раз с запада, там и был вход на участок. Я сделал его там «временно», а в будущем планировал закрыть запад массивным забором и подвести дорогу с севера. Но время шло, дорога была на западе, вход тоже, да и соседи привыкли заходить с этой стороны. В итоге нам с женой пришлось судиться с подрядчиками, и эти суды затянулись надолго. Я принял решение перенести вход, и как только дело было сделано, все проблемы стали решаться намного быстрее. В итоге мы выиграли суд и получили назад деньги.

Сложный период в нашей жизни наступил в квартире с открытым югом. Увеличивать финансовый приток никак не получалось, зато регулярно появлялись непредвиденные статьи расходов, хотя мы тщательно планировали бюджет. С точки зрения Васту один из эффектов юга — негативное влияние на деньги семьи. Окна на юге работают как большая дыра в бюджете. А север, откуда, собственно, и приходят деньги, был закрыт. После года жизни в этой квартире я принял твердое решение искать новую, которая будет соответствовать хотя бы минимальным требованиям Васту.

Интересный жизненный эпизод связан с северо-западом. Когда мы решили переезжать из той нехорошей южной квартиры, у нас на примете был один вариант — квартира на Коломенской в Москве. С севера там располагалась Москва-река — очень благоприятно, да и уклон земли что надо. Но когда мы приехали смотреть квартиру, оказалось, что там обрезан северо-западный сектор, отвечающий за женскую энергию, самочувствие женщины в доме, и к тому же санузел располагается в самом центре. Сама квартира была превосходна — моей жене она очень понравилась, и Лена даже начала немного давить на меня. Я сразу сказал ей об этих двух проблемах и акцентировал внимание на женском секторе. А потом приехала хозяйка квартиры — женщина молодая, около 35 лет, приятная и приветливая. Но она была такой утомленной, даже измученной, и одинокой — квартиру делала для себя, а в итоге переехала жить к маме. А ведь эти моменты можно было считать по планировке квартиры. Мы отказались от этого варианта.

Современная многоэтажная застройка не обращает внимание на удобство и пригодность планировок для реальной жизни, не говоря уже о Васту. В многоэтажках люди живут очень скученно, мало открытого пространства — выходит, человек  там изначально помещен в ситуацию стресса. Примерно такого же стресса, какой мы испытываем в метро в час пик. Пришел вечер, вы находитесь у себя в спальне и думаете, что отдыхаете, а в действительности все еще продолжаете «ехать в метро в час пик».

Не так все просто и с таунхаусами, которые сейчас строятся в большом количестве. С одной стороны, это совершенно иной уровень жизни, чем в многоэтажном доме. Но разберем с точки зрения Васту типичную планировку: даже если дом идеально стоит по сторонам света и в нем четыре-пять подъездов, благоприятная планировка достается только одной семье — тем, у кого окна на восток и север. Остальные энергетически получают такое же жилье, какое могли бы выбрать в многоэтажном муравейнике, разве только немного уединеннее.

Я не встречал ни одного человека, который, вырастая из родительского жилья, сразу бы отправился строить свой собственный дом — все люди сначала имеют что-то промежуточное. По Васту любое жилье, кроме того дома, что построен под вашу семью, и будет таким промежуточным. Съемная квартира, полученная в наследство или купленная за свои деньги — неважно. Как только вы начинаете жить в какой-то квартире, вы сразу же получаете влияние пространства на свою жизнь. Выходит, что в начале самостоятельной жизни наш главный багаж — это ограничения и ресурсы того дома, в котором мы оказались. То, насколько успешно дальше будет развиваться ваша карьера, личная жизнь, здоровы ли вы будете, появятся ли у вас дети, будут ли деньги и жажда к знаниям, во многом зависит от дома. Например, у меня есть знакомый, который живет в доме с восточными окнами — они как мотор, который дает ему силы и энергию. Он много работает, при этом успевает строить дачу, благоустраивать участок и делать множество важных дел. Но с семьей не ладится. Каждый раз, когда у него возникают серьезные отношения, как только избранница переезжает к нему или хотя бы ненадолго начинает у него останавливаться, все разваливается. Почему? В доме нет северных окон, более того — в северной части находится санузел. Такое положение будет «бить» по женской части семьи, женщинам в этой квартире попросту плохо живется. Примечательно, что до моего знакомого в этой квартире тоже жил одинокий мужчина. Если он поменяет квартиру, в личной жизни произойдут перемены.

То, как надолго вы останетесь в нынешней квартире, тоже зависит от самой квартиры. Человек может жить в пространстве, которое ему не нравится, безумно хотеть переехать и не иметь возможности, потому что живет сейчас в квартире, где закрыта сама возможность для переезда. Тут уж и в мистику скатиться недолго: «Квартира меня не отпускает, это все темные силы». Но мистики никакой нет — просто закрыт приток благоприятной энергии. Я постоянно наблюдаю эту ситуацию с унаследованными квартирами. Человек, получив наследство, годами живет в бабушкиной квартире, не имея моральных сил, средств, внутреннего ресурса для какой-либо перестановки, ремонта, не говоря уже о продаже и переезде в новое жилье. Он складывает старые бабушкины вещи и мебель в какую-то одну комнату или кладовку, а потом живет с этими завалами. Переехать не может, зарабатывать не получается, сил нет, здоровье страдает — какие уж тут ремонты и ипотеки на новое жилье! Почему? А просто у него заблокированы все возможности для изменений уже на уровне планировки квартиры — например, он те самые старые вещи сгрузил в комнату на северо-востоке. Квартира становится тюрьмой. Он будто и сам превращается в бабушку: активный и энергичный раньше, он все больше сгибается под грузом старых вещей. Стоит провести даже минимальную корректировку, для которой не нужны деньги, например уборку и расхламление, и тут же появляется внутренний ресурс к дальнейшим изменениям.

Означает ли это, что человек обречен, если у него нет окон на нужной стороне дома? Вовсе нет. Васту предполагает возможность серьезно скорректировать влияние пространства тем или иным образом — с помощью цвета, света, перепланировки, перестановки мебели, домашних цветов, геометрических фигур, а также, например, с помощью специфических вещей, таких как медные спирали, пирамиды, камни и т. д. Корректировка может убрать какое-то негативное влияние или не дает ему проявиться.

Идеальная ситуация — когда после корректировки неблагоприятной квартиры у семьи внезапно появляется возможность сменить жилье. Вы выросли из этой квартиры, отработали свои задачи на этот этап — можете идти дальше. Моя личная история тому подтверждение. Когда я в очередной раз выбирал для себя квартиру, максимально соответствующую критериям Васту, подходящий вариант нашелся на Шаболовке: дом стоял ровно по сторонам света, к тому же на севере были окна. Но соответствие моим критериям было не полным. Я скорректировал восток, так как он не имел окон и был закрыт, и запад — здесь, наоборот, располагалась входная дверь. В этой квартире мы с женой прожили полгода. За это время наши дела продвинулись значительнее, чем за предыдущие четыре года: мы ушли с наемной офисной работы, оба целиком и полностью посвятили себя тем делам, которые выбрали по душе, и через шесть месяцев переехали жить за город, о чем давно мечтали. Внимание и минимальная корректировка квартиры, в которой мы прожили не так уж много, дала такие плоды.

У Васту два уровня влияния. Первый уровень — Васту может нейтрализовывать ваши негативные стороны: конфликтность, недостаток жизненных сил или решимости, проблемы со здоровьем и рождением детей. Второй уровень: Васту может усиливать ваши лучшие качества и проявления. Например, вы сильный лидер, ваша жизненная линия — вести за собой других людей. В доме, усиливающем эти качества, вы сможете проявить лидерство не как авторитаризм или властность, а как умение вдохновлять, повести за собой, мотивировать на действие, заряжать других своей идеей.

Дом, спроектированный по принципам Васту и с учетом ваших индивидуальных особенностей, приведет жизнь к гармонии. Это будет счастливый дом, а семья, живущая в нем, — счастливой семьей. Здесь вам уже не нужно будет бодаться — скорректировать то, чтобы усилить это, или скорректировать это, чтобы усилить то. Все пять стихий, все сферы человеческой жизни будут сбалансированы с учетом ваших особенностей.

Все начинается с участка. Когда ко мне приходит человек, который еще не купил участок под строительство, мы начинаем с того, что определяем, что важно — не с точки зрения цены и расположения, а с точки зрения Васту. Каким должен быть уклон земли, с какой стороны лучше прокладывать дорогу к участку, а если предполагается, что недалеко есть вода (река или пруд) — с какой стороны лучше купить участок, чтобы вода благоприятно воздействовала на дом. Конечно, в основном приходят люди, у которых уже есть земля под строительство, а иногда — и купленный проект дома. Тогда мы сразу же переходим к ориентации дома по сторонам света. Для дома важно, под каким углом к оси север — юг он располагается. Идеальным считается прямое положение или поворот на 5−7 градусов по оси. Готовый проект дома не так благоприятен, как проектирование с нуля, но если есть возможность внести в него некоторые изменения — мы их вносим.

Рекомендации Васту не универсальны. Здесь есть общие принципы и фундаментальные законы, которые влияют на здоровье, финансовое процветание и эмоциональную целостность в отношениях. Но есть также и вещи, которые целиком и полностью опираются на индивидуальность семьи. Например, одно дело спроектировать дом с отдельным рабочим местом для женщины, которая занимается каким-то хобби в свое удовольствие — например, ей нужна своя швейная мастерская в пределах дома. Совсем другое дело — сделать такую мастерскую для женщины, которая профессионально занимается дизайном и изготовлением одежды, зарабатывает этим деньги и ставит амбициозные цели в этой карьере. Для первой женщины будет важно отдохновение, связь с Луной, а для второй — решимость, лидерские качества. Одно дело найти место для кабинета человека, работающего вне дома, и совсем другое — расположить рабочие места пары, которая работает удаленно в своем доме. Одно дело — детская для активного мальчика, совсем другое — детская для двух девочек. И это только верхушки. В Васту столько нюансов, оттенков, акцентов, что только когда ты прожил это и на себе испытал, как работает учение, начинаешь понимать всю его мощь. Именно поэтому мне хочется, чтобы как можно больше людей почувствовали, что означает жить в доме по Васту, который помогает реализации во всех сферах жизни и является настоящим местом силы для своих жильцов.

«Видели мы, как какой-то консультант то ли по Васту, то ли по фэн-шую перекроил уже готовый дом, спроектированный нами — прекрасными архитекторами с классическим образованием и богатым опытом работы. Результат был, мягко говоря, шокирующий» — я сталкиваюсь с такими комментариями в соцсетях. Большинство специалистов положительно относятся к Васту, но некоторым дизайнерам и архитекторам, не знакомым с принципами учения, поначалу кажется, что это какая-то очередная клиентская блажь, прихоть, которая вводит кучу ограничений и усложняет работу специалистов. Что примечательно, все они убеждаются в мудрости системы, когда узнают о ней чуть больше.

Можно сказать иначе: базовые принципы проектирования, которые изучают во всех школах архитектуры, повторяют то, что уже есть в учении Васту.
В 2017 году в одном из национальных институтов Индии, Институте технологии в Харагпуре, изучение Васту включили в программу для первого-второго курса и для тех, кто вернулся в альма-матер для повышения квалификации. Человеку со стороны это может показаться удивительным — какое-то эфемерное искусство в университете! Но не тем, кто понимает, что такое проектирование и что такое Васту. Я считаю это закономерным: Васту излагает те же базовые принципы архитектуры в лаконичной и завершенной форме, в виде метафоры. Задача архитектора и дизайнера — создать функциональное пространство с гармоничным освещением, хорошей циркуляцией воздуха, которое будет соответствовать вкусовым предпочтениям и образу жизни своих жильцов. Если я скажу то же самое языком Васту, это будет звучать так: задача архитектора — создать гармоничное помещение, в котором свободно циркулируют благоприятные энергии с севера и востока, а неблагоприятные энергии с юга и запада встречают препятствие. В таком пространстве хозяева будут чувствовать себя здоровыми и счастливыми.

Васту позволяет прийти к такой чувствительности. Вообще, учение Васту про уважение к жизни, к природе, к человеческому быту. Это способ быть экологичным и жить в гармонии с пространством. Есть страны, в которых не развита культура жилища: нет явной ценности дома, уюта, благоустройства домашнего очага. Это страны с очень тяжелой судьбой: стихийные бедствия, войны, тоталитарные режимы, человеческие жертвы и много, много боли. А есть страны, в которых, несмотря на непростую историю, культура дома создавалась и оберегалась веками, тысячелетиями — например, Индия и Китай. Мы привыкли думать, что Васту — это часть Индии, как йога, аюрведа и многие другие течения, ставшие «модными» в России. Но любой индийский учитель скажет вам: Васту как искусство и культура уважения к пространству зародилось на той земле, где живем мы с вами. Оно не чужеродно. Наоборот — оно очень близко, понятно и удобно современному человеку.

Сергею удалось проложить широкие дороги (не тропки!) из медицины и науки в народные практики, а оттуда — в психологию и психотерапию. В результате этого путешествия возникла система знаний о человеке — система, которая интегрирует всё, что наш условный современный человек не мог соединить, пытаясь вернуть себе здоровье, молодость и душевное благополучие.

Кроме семейной системной и классической гештальт-терапии, расстановок и телесных практик, я преподаю менее известные техники: кресение, сакральную терапию, работу с сущностями и духами, тонкую работу с родом. Это особая психотерапия. Её истоки в устоявшихся традициях и культурах, народном фольклоре и мифологии. Она работает с видением человека как души, его путем и предназначением. Работа с такими сакральными, порой мистическими, вещами вылилась в семинары по духовному очищению, по работе с родом, с помехами в жизни. Люди приезжают ко мне так же, как и на другие психотерапевтические семинары, только эффект намного более глубокий и явный.

В выборе профессии я руководствовался тем, что сейчас назовут романтикой. Я уже год учился на инженера мостов и тоннелей, когда случайно оказался на летном поле и увидел, как надо мной заходит на посадку огромный самолет. Это было невероятное зрелище! У меня в голове всё перевернулось. Стать летчиком — вот стоящая цель! Я был так восхищен, что сразу же подал заявление об исключении из института и пошел поступать в летное училище. Так я стал пилотом гражданской авиации.

После училища я устроился в летный отряд в Благовещенске вторым пилотом. Плох тот второй пилот, что не мечтает стать командиром. Я мечтал, но перспективы таяли на глазах: отрасль приходила в упадок, летные отряды работали на грани выживания, пилоты сидели без работы и зарплаты, начались сокращения. Поэтому я стал искать другие возможности заработка. Очень быстро подвернулся шанс заняться предпринимательством. Мы жили на границе с Китаем, поэтому я сделал самое простое и очевидное — стал покупать в Китае всякую всячину и продавать ее сначала на местном рынке, а потом на Тюменском севере. Но и Корея находилась не так далеко, поэтому вскоре я поехал туда, чтобы взять на пробу пару кухонных гарнитуров. Тогда много кто продавал корейские кухни — они были блестящие, с ярким пластиком, и их быстро раскупали.

Я продал несколько контейнеров такой мебели. Это были стандартные прямые кухни: пара выдвижных ящиков, незатейливая вытяжка, столешница, порезанная на куски в размер столов. Три-четыре полки, три-четыре стола — вот и все варианты. К тому же, материалы и комплектующие были так себе. И я задумался: «А как можно эти кухни улучшить?». Через пару месяцев я нашел в Санкт-Петербурге подрядчика. И начался новый этап: он комплектовал корпуса из качественного финского ДСП, я возил из Кореи цветастые пластиковые фасады, а в мастерской при магазине мы собирали наши кухни. Очень быстро эта мебель стала популярной, и у нас пошли большие и интересные заказы.

Бизнес развивался и приносил доход, но продавать незатейливую мебель — не командиром воздушного судна стать. В этом не было никакого вызова, и тогда мой инженерный ум стал подкидывать себе вызовы сам. Помню, как я, засыпая по вечерам, представлял себе великолепные итальянские кухни, крутил в голове конструкции своих шкафов и думал: а что еще можно улучшить? Сначала мне стало интересно, как сделать угловой шкаф, потом — как сконструировать монолитную столешницу. Учиться было не у кого, поэтому я просто ходил по салонам с итальянской мебелью, лазил под их кухнями и смотрел, как они сделаны. Пока консультанты салонов удивленно поднимали брови, я формировал свое понимание конструкции кухонь. Разобравшись с угловой кухней, я уже понимал, как сделать кухню, которая бы идеально вписывалась в «неправильное» помещение заказчика, с неровными стенами и полом, «прямым углом» в 96 градусов, кучей труб и батарей за мебелью. И я загорелся идеей делать такие «неправильные» шкафы, которые с точностью до миллиметра впишутся в реальный угол, без потери полезного пространства, без фальш-панелей и доборов. Теперь это и есть уникальный подход «ЕвроСобы» — мы умеем вписать нашу кухню туда, куда другие производители и замеры делать не поедут, пока клиент не переделает стены под угол в 90 градусов.

Тут уже было где разгуляться: я придумывал, как собрать фасады так, чтобы между ними не было уродливых зазоров, как сделать единую конструкцию там, где другие предложили бы три и более корпуса, как сконструировать удобные и стильные системы хранения. Эти задачи вызывали у меня дикий азарт.

Уже потом были мебельные выставки в Германии, Италии, Китае, которые неоднократно подтверждали правоту моих, зачастую очень непростых, технических решений. Но в начале я до всего доходил сам, часами разглядывая готовую мебель в салонах и на журнальных фотографиях, чтобы сделать «вот такую же».

В салонах премиальных марок привычно видеть вылизанные до блеска поверхности и менеджеров в белых перчатках. «ЕвроСоба» — другая. В одном из нынешних салонов компании — на Нахимовском — кипит жизнь. Весь шоурум как огромная кухня, хозяин которой в порыве вдохновения выбежал прогуляться на улицу, но вот-вот вернется и продолжит чертить, красить и решать геометрические задачи. Это не какой-то специальный расчет «на творческую натуру», а лишь следствие: подход компании привлекает тех клиентов, которые и сами в душе — творцы, а значит, им нужно пространство для маневра.

Клиент с творческой жилкой, оказавшись в шоуруме «Еврособы», на каждом шагу находит идеи. Например, и это реальная ситуация, когда-то он увидел кухню «Версаче». Она была совсем не та, какую он хотел — слишком большая, да и стиль не впишется в остальной интерьер. Но одна-единственная деталь — декорированный резным узором карниз — западает ему в душу. Он приходит в салон и с порога задает самый важный вопрос: «Сможете ли вы изготовить такой же карниз для моего проекта? Дизайнер отвечает, что сможем, клиент идет дальше — и тут же находит ту самую столешницу, которую представлял в своей кухне. Ту, да не ту: материал подходящий, а вот цвет не тот. Но если можно было бы выбрать такую же, только чуточку темнее… Можно, из двухсот вариантов? Хорошо, давайте! А там — что это там у вас стоит? Шпон? А какой? Триста видов? А этот светло-бежевый образец — что за оттенок краски? Необъяснимо прекрасный сливочный. Три тысячи оттенков?! И еще мне так хотелось сочетать золотой и зеленый… Три цвета тоже сможем сочетать? А покажете, как это будет выглядеть?

Другой клиент, возможно, вспомнит, что багет зеркала, которое он купил когда-то давно, прекрасно рифмуется с этим золотым резным узором в карнизе. И всё было бы просто идеально, если бы стекло из старого комода, купленного ради одного того стекла, можно было вписать в проект. Сущая мелочь, деталь, но эту деталь так любит его жена. Но это, конечно, за гранью фантастики — нарисовать проект и сконструировать фасады так, чтобы в них можно было вставить одно-единственное стекло.

Вот так — жадно вбирая глазами оттенки, ощупывая живые фактуры, перебирая в памяти свои лучшие идеи и фантазируя, фантазируя — придумывают заказчики свои кухни. Из деталей, клочков, дощечек, из обрывков образов и воспоминаний формируют они своё видение кухни — и влюбляются, влюбляются. Теперь — разве можно отказать им в реализации проекта мечты? Хоть в одной детали, сущей мелочи — можно ли отказать?

Отказывать не в правилах «Еврособы», но труд стоит за этим немалый. Ведь работа происходит не только в шоуруме с клиентом. Самая непростая часть — в выборе фасадной части изделия из коллекций фактур,шпона и эмали, в подборе «того самого» из сотен вариантов и тысяч оттенков, за столами дизайнеров и конструкторов, в мебельном цеху за десятком тестовых выкрасов. И потом — чтобы клиент мог порадовать себя и жену вот этим своим стеклом, нужно не иметь никаких ограничений по технологиям. Чтобы он сумел найти тот самый оттенок, нужно годами нарабатывать мастерство и коллекционировать материалы . Чтобы он выбрал шпон, который хорош для него и по рисунку, и по фактуре, нужно порой специально съездить, например, в Эквадор за образцом для клиента. Это и есть настоящая работа.

Решение купить первые станки было спонтанным. Шел дефолт 1998 года, с каждым днем рубль обесценивался всё больше. Я был в Москве по делам, а там как раз проходила выставка оборудования. Я подумал: «А не открыть ли мне фабрику, чтобы производить такие кухни, какие я хочу?». У меня были деньги, которые нужно было как-то конвертировать, чтобы они не продолжили обесцениваться. Так у нас появились первые станки — чисто интуитивное решение! Понятно, что это были не самые лучшие станки, которые можно было найти, но решение оказалось правильным — благодаря нему мы заработали на дорогое немецкое оборудование.

Помню, я тогда купил два незатейливых станка: пилу для раскроя ДСП и присадочный станок, который меня поразил своими габаритами — громадина! Но не только ими. Он ломался, мы его чинили, он снова ломался, мы снова чинили — и так до тех пор, пока его не заменил компактный итальянский станок в несколько раз дороже. Те станки, которые стоят сейчас на нашем производстве в Подмосковье — наше четвертое поколение. Когда я стал ездить по выставкам оборудования в Италию и Германию, чтобы подобрать новые станки, меня потряс тот факт, что высококлассное оборудование не будет работать без вытяжки, которая стоит почти как сам станок. Но я был уверен, что для моих целей это оборудование необходимо — и с радостью вложился. Когда сам начинаешь делать мебель, быстро понимаешь, какой станок для твоих задач хороший, а какой — самый лучший, и почему их цена отличается в разы. Но у меня всегда было понимание, что если существует оборудование, которое позволит мне достичь суперкачества, я куплю его, даже если оно стоит в разы дороже. Так я и делаю.

Сегодня, имея возможности огромного производства, мы по-прежнему остаемся компактной компанией. Думаю, в этом один из секретов нашего сверхкачества и отличного сервиса. У нас есть станки и инструменты буквально для всего — если, конечно, это позволяет добиться лучшего результата. Возьмем, например, технологию нанесения лака. Вы не отличите хороший глянец от посредственного на вид, если вас специально этому не научили. Этим и пользуется подавляющее число отечественных производителей: если потребитель не видит разницы, зачем вкладываться в оборудование? Отличать хорошее покрытие от отличного меня научил мой хороший друг из Германии, а потом уже я научил этому своих сотрудников и клиентов. Для отличного глянца нужна машина, а она — очень дорогая. Далеко не все большие производства могут себе позволить иметь такую, а те, что могут, используют станок на потоке, для больших объемов. Раз есть большие объемы — возникают огрехи в технологии, не выдерживается время между этапами окраски, нет возможности переделать деталь, если возник брак. Поэтому наша кухня выгодно отличается даже от кухонь ряда европейских брендов, которые на слуху. У нас те же самые станки, а иногда и лучше, но мы производим на них штучные, эксклюзивные вещи, и на каждую тратим времени больше, чем на поточном производстве.

У индивидуального производства мебели длинная цепочка, а чем больше звеньев, тем больше вероятность ошибки. Например, мы делаем замеры, конструктор рассчитывает всё до миллиметра, а потом строительная бригада клиента накладывает еще один слой штукатурки, и кухня уже не влезет в помещение. Но иногда клиенты сравнивают нас с другими производителями и говорят: «А у вас недочетов и переделок не было». Мне приятно это слышать, но это не совсем правда. Правда в том, что все недочеты были выявлены и исправлены еще до того, как кухня «ушла домой». Мы собираем всю мебель у себя в цеху, всё перепроверяем, и если где-то обнаруживаем несоответствие проекту, потертость, скол — сразу переделываем. Клиент не узнал об ошибках и переделках, потому что это осталось за кадром.

Думаю, мы одни из немногих, кто так работает. Если вы решите поменять поцарапанный фасад или побитый корпус из кухни, заказанной в какой-нибудь итальянской или немецкой фирме, вам потребуется ждать два и более месяца — если, конечно, удастся доказать брак. А иногда максимум, чего вы добьетесь — вам скажут, что все в пределах нормы. «Perfetto!».

Зачем мы вообще это делаем? А вот зачем. Во-первых, премиум-сегмент — всегда особая история. Это требовательные люди. Они готовы платить за свои желания, но для них важно, чтобы то, что они увидели у себя в голове и перенесли в проект вместе с дизайнером, в жизни выглядело точь-в-точь как задумано, а не «Perfetto». Во-вторых, наши клиенты — это ценители. Приятно делать мебель для тех, кто её оценит по достоинству. Для них мы можем сделать то, за что больше никто не возьмется, и не только потому, что у нас больше технических возможностей. Возможностей много, но не в них дело. Дело в том, что у нас есть азарт. Дать клиенту сверхрезультат — это же суперцель, ради этого стоит работать! И пусть это технически сложно, долго, муторно, усложняет процесс сборки, дает дополнительную нагрузку на конструктора и так далее. Если требуется, мы придумываем и изготавливаем специальные конструкции корпусов, нестандартную фурнитуру, необычные барные стойки и декоративные опоры. Мы дорабатываем конструкцию так, чтобы фасады закрывались дистанционным пультом из гостиной, а свет загорался только там, где вы сейчас находитесь. Мы можем интегрировать рисунок шпона на дверцу кухонного шкафа, чтобы комбинированный фасад выглядел монолитным изделием. Практически ни у кого нет технологии для этого, а у нас теперь есть — как раз благодаря одному нашему клиенту-ценителю. Он попросил, а мы озадачились и сделали. А если бы не было азарта и амбиций — сразу сказали бы: «Извините, не можем».

Ведь в нашей сфере бывает так: дизайнер нарисует красивую картинку, клиент влюбится в неё, а в реальности шедевра не получается. Почему? Много причин: технические ограничения подавляющего числа фабрик, слабая конструкторская проработка заказа, отсутствие обратной связи и постоянного согласования проекта с дизайнером, и даже недостаточная квалификация сборщиков и установщиков. И вроде бы заплатил клиент за тот образ, который нарисовал дизайнер, а дома у себя видит совсем другое. Чтобы такого не было, нужно учесть тысячу мелочей. Нам помогает то, что мы не выпускаем из поля внимания ни один процесс. Если мы производим и красим фасады, то благодаря тому, что мы делаем все одним способом нанесения, в один день, при одной и той же температуре, это будет стопроцентное соответствие. Делай мы это в разных местах, чем грешат некоторые европейские брэнды, могло случиться так: два разных цеха берут одну краску, но у них разные условия нанесения, и у одного цвет получился теплее, у другого — холоднее. Мы следим, чтобы технология соблюдалась. Ведь выдержи ты слой грунта не неделю, как положено, а два -три дня, потому что торопишься — и через три-четыре месяца изделие уже потеряет свой внешний вид, грунт «провалится». Малейшая неточность — и весь проект «поплыл», красота исчезла, качество уже не то.

Я на одном примере понял, что дает контроль всех процессов. Любая кухня на заказ делается долго, и несколько лет назад я решил сократить производственный цикл, передав подрядчику шпон для глянцевой отделки. Чтобы убедиться, что новый подрядчик сделает всё на должном уровне, я дал ему тестовую партию шпона. Через какое-то время пришел результат. Работа сделана качественно — не придраться. Крутил-вертел я этот шпон целый день, а под вечер солнце стало садиться — и вижу в вечернем свете какой-то «левый» желтоватый оттенок. Что это? Материал премиальный, грунт премиальный, работа качественная, а лак сверху — самый дешевый. Зачем они покрыли им изделие, испортив нам всю партию шпона? Большинство людей ничего не заметит, но мы стремимся к совершенству во всем. Наши клиенты в первый же вечер, когда свет упадет на фасад их кухни, увидят разницу. Уверен, они бы согласились подождать еще две недели, лишь бы не было этого раздражающего желтого оттенка.